С Днем рождения, сын!
Люська забеременела в конце четвертого курса института, не оправдав маминых надежд на последовательность событий в своей жизни: институт, диплом, замужество, ребенок.
Конечно, все было не по плану, а можно ли планировать жизнь?
Может, кто-то и умел, но не она.
Сначала она просто прислушивалась к себе и своим ощущениям: во время лекций, длительных полуторачасовых поездок от дома до института, ночью, лежа без сна, она слушала, что происходит в ней.
Поначалу не было ничего, только тошнило и рвало каждое утро, почему-то было невозможно вытерпеть, когда хотелось есть, становилось до слез жаль себя, может, потому что она была не одна, и есть хотелось двоим?
Очень хорошо запомнился первый миг, когда она почувствовала шевеление плода: что-то совершенно новое, неведомое, особое происходило в ней, о чем невозможно было рассказать мужу, потому что не хватало слов описать Вселенную, находившеюся внутри нее.
Строгая врач-гинеколог «строила» по-страшному: не разрешала набирать вес, запрещала потреблять жидкость, требовала не пропускать проверки, и Люська, вставая на весы в ее кабинете, каждый раз чувствовала, как замирает сердце, потому что врач, увидев прибавку в весе за неделю не 700 граммов, а 800, молча выписывала направление в больницу на госпитализацию, а Люське надо было учиться, сдавать экзамены и надеяться было не на кого, кроме как на себя.
Потом, не через год-два, а гораздо позже, она оценила и поблагодарила мысленно эту садистку-врачиху, которая добивалась от них, малолетних будущих мамаш, соблюдения режима, внимания к самим себе, и как потом выяснилось, все, кто наблюдались у нее, не страдали ни от отеков, ни от прочих сопутствующих рождению первенца проблем.
Какие еще воспоминания остались от того времени?
Жажда...
Ей все время хотелось пить, но пить было нельзя. В то время в Москве, в метро на промежуточных станциях существовали такие ларьки, где продавались торты, печенья и …соки! Люська, проезжая утром, торопясь на занятия в институт и с тоской глядя на выставленные на продажу различные напитки, давала себе слово, что когда она родит, будет на каждой станции выходить и пить сок.
Как и все обещания, даваемые самому себе, не сбылись, потому что к тому времени утратили актуальность…
Как был внимателен к ней в то время муж! Тоже студент, и не намного старше, наверное, как, она потом думала.
Это был краткий период в жизни, когда она разрешала заботиться о себе и нуждалась в этой заботе, и почему бы не демонстрировать мужчине эту свою потребность и дальше, вместо того, чтобы брать все на себя?
Но речь не об этом, да и было давно и быльем поросло, и неважно, а сейчас… А сейчас подошел день, предсказанный садисткой-врачихой, и с утра Люська почувствовала особенность этого дня.
День был длинный: поездка в институт, учеба, вечером прогулка, морозный вечер.
Она запомнила, что падал крупный снег, и было очень тихо: снег, как вата, гасил звуки, она шла, держась за руку мужа, и чувствовала себя совершенно по-особенному, прислушивалась к себе и ждала…
И дождалась.
Через два часа начались схватки, почему-то они поехали на такси, и в ближайшей больнице не приняли из-за переполненности, и равнодушная медсестра, выяснив, с какой периодичностью происходят схватки, спокойно сказала: успеете доехать в другую больницу, более дальнюю.
Приехали…
Холодное, стерильное, белое здание, мужу отдали вещи и велели возвращаться домой. Люська, даже не запомнив, попрощались ли они, осталась одна с чужими людьми и со своим ожиданием, пошла вслед за нянечкой и после всех процедур оказалась опять в полном одиночестве в предродовой палате, с тоской оглядывалась по сторонам: кроме нее, не было не одного человека.
Кромешная зимняя ночь, темное стекло окна, холодно и страшно…
Пришла медсестра, сделала укол, как оказалось, сильное обезболивающее, и Люська утратила связь с реальностью.
Отошли воды, она начала звать сестру, не понимая, что с ней, пришла врач, Люську перевели уже в родовое отделение, и обезболивающий укол начал действовать: все остальное она наблюдала как бы со стороны …
Она тужилась, боль отступала, потом снова, потом она отключалась на какое-то время, а потом вдруг басом заплакал ребенок…
Люська приподнялась и с удивлением подумала: откуда они взяли ребенка?
Акушерка сказала: у вас сын, но Люська не поняла, что это ей.
Потом ее перекладывали на кровать, и она, находясь все еще под воздействием обезболивающего, все норовилась благодарно потереться щекой о теплую руку акушерки …
Сон был как обморок.
Она проснулась утром, когда пришла врач и стала рассказывать, как правильно вести себя матерям-первородкам. Люська слушала и все время ждала…
И вот зашла нянечка и раздала всем младенцев. Люська взяла его, завернутого в зелененькое одеяльце, и весь мир пропал для нее. Ребенок спал, во сне он хмурился, двигал бровками, слегка гримасничал, реагируя на то, что видел во сне, она смотрела, не отрываясь, забыв обо всем, и в этот момент сын проснулся, личико искривилось, и он заплакал.
Люська всегда воспринимала информацию картинками: она ясно увидела высокий берег реки, от которого отрывается большой кусок и падает вниз, растворяясь в пучине, и ясно осознала что это – часть ее жизни до рождения чуда, которое называется сын, и все что было раньше: жизнь, какие-то заботы, тревоги и даже муж - все так мелко и несущественно, и не имеет никакого значения, по сравнению с тем, что есть сейчас, с тем, что началось в ее жизни.
Ощущение было очень сильным,и хотя острота его со временем прошла, воспоминания остались до сих пор, до сегодняшнего дня, когда сыну уже 37, и жизнь летит так быстро, что только свист в ушах.
С днем рождения тебя, сын!
Конечно, все было не по плану, а можно ли планировать жизнь?
Может, кто-то и умел, но не она.
Сначала она просто прислушивалась к себе и своим ощущениям: во время лекций, длительных полуторачасовых поездок от дома до института, ночью, лежа без сна, она слушала, что происходит в ней.
Поначалу не было ничего, только тошнило и рвало каждое утро, почему-то было невозможно вытерпеть, когда хотелось есть, становилось до слез жаль себя, может, потому что она была не одна, и есть хотелось двоим?
Очень хорошо запомнился первый миг, когда она почувствовала шевеление плода: что-то совершенно новое, неведомое, особое происходило в ней, о чем невозможно было рассказать мужу, потому что не хватало слов описать Вселенную, находившеюся внутри нее.
Строгая врач-гинеколог «строила» по-страшному: не разрешала набирать вес, запрещала потреблять жидкость, требовала не пропускать проверки, и Люська, вставая на весы в ее кабинете, каждый раз чувствовала, как замирает сердце, потому что врач, увидев прибавку в весе за неделю не 700 граммов, а 800, молча выписывала направление в больницу на госпитализацию, а Люське надо было учиться, сдавать экзамены и надеяться было не на кого, кроме как на себя.
Потом, не через год-два, а гораздо позже, она оценила и поблагодарила мысленно эту садистку-врачиху, которая добивалась от них, малолетних будущих мамаш, соблюдения режима, внимания к самим себе, и как потом выяснилось, все, кто наблюдались у нее, не страдали ни от отеков, ни от прочих сопутствующих рождению первенца проблем.
Какие еще воспоминания остались от того времени?
Жажда...
Ей все время хотелось пить, но пить было нельзя. В то время в Москве, в метро на промежуточных станциях существовали такие ларьки, где продавались торты, печенья и …соки! Люська, проезжая утром, торопясь на занятия в институт и с тоской глядя на выставленные на продажу различные напитки, давала себе слово, что когда она родит, будет на каждой станции выходить и пить сок.
Как и все обещания, даваемые самому себе, не сбылись, потому что к тому времени утратили актуальность…
Как был внимателен к ней в то время муж! Тоже студент, и не намного старше, наверное, как, она потом думала.
Это был краткий период в жизни, когда она разрешала заботиться о себе и нуждалась в этой заботе, и почему бы не демонстрировать мужчине эту свою потребность и дальше, вместо того, чтобы брать все на себя?
Но речь не об этом, да и было давно и быльем поросло, и неважно, а сейчас… А сейчас подошел день, предсказанный садисткой-врачихой, и с утра Люська почувствовала особенность этого дня.
День был длинный: поездка в институт, учеба, вечером прогулка, морозный вечер.
Она запомнила, что падал крупный снег, и было очень тихо: снег, как вата, гасил звуки, она шла, держась за руку мужа, и чувствовала себя совершенно по-особенному, прислушивалась к себе и ждала…
И дождалась.
Через два часа начались схватки, почему-то они поехали на такси, и в ближайшей больнице не приняли из-за переполненности, и равнодушная медсестра, выяснив, с какой периодичностью происходят схватки, спокойно сказала: успеете доехать в другую больницу, более дальнюю.
Приехали…
Холодное, стерильное, белое здание, мужу отдали вещи и велели возвращаться домой. Люська, даже не запомнив, попрощались ли они, осталась одна с чужими людьми и со своим ожиданием, пошла вслед за нянечкой и после всех процедур оказалась опять в полном одиночестве в предродовой палате, с тоской оглядывалась по сторонам: кроме нее, не было не одного человека.
Кромешная зимняя ночь, темное стекло окна, холодно и страшно…
Пришла медсестра, сделала укол, как оказалось, сильное обезболивающее, и Люська утратила связь с реальностью.
Отошли воды, она начала звать сестру, не понимая, что с ней, пришла врач, Люську перевели уже в родовое отделение, и обезболивающий укол начал действовать: все остальное она наблюдала как бы со стороны …
Она тужилась, боль отступала, потом снова, потом она отключалась на какое-то время, а потом вдруг басом заплакал ребенок…
Люська приподнялась и с удивлением подумала: откуда они взяли ребенка?
Акушерка сказала: у вас сын, но Люська не поняла, что это ей.
Потом ее перекладывали на кровать, и она, находясь все еще под воздействием обезболивающего, все норовилась благодарно потереться щекой о теплую руку акушерки …
Сон был как обморок.
Она проснулась утром, когда пришла врач и стала рассказывать, как правильно вести себя матерям-первородкам. Люська слушала и все время ждала…
И вот зашла нянечка и раздала всем младенцев. Люська взяла его, завернутого в зелененькое одеяльце, и весь мир пропал для нее. Ребенок спал, во сне он хмурился, двигал бровками, слегка гримасничал, реагируя на то, что видел во сне, она смотрела, не отрываясь, забыв обо всем, и в этот момент сын проснулся, личико искривилось, и он заплакал.
Люська всегда воспринимала информацию картинками: она ясно увидела высокий берег реки, от которого отрывается большой кусок и падает вниз, растворяясь в пучине, и ясно осознала что это – часть ее жизни до рождения чуда, которое называется сын, и все что было раньше: жизнь, какие-то заботы, тревоги и даже муж - все так мелко и несущественно, и не имеет никакого значения, по сравнению с тем, что есть сейчас, с тем, что началось в ее жизни.
Ощущение было очень сильным,и хотя острота его со временем прошла, воспоминания остались до сих пор, до сегодняшнего дня, когда сыну уже 37, и жизнь летит так быстро, что только свист в ушах.
С днем рождения тебя, сын!
Похожие материалы
- Свидетельства о рождении в Израиле будут выдавать по-новому
- Праздничное чудо в Иерусалиме: женщина родила прямо в сукке
- У жены террориста, отбывающего 20 пожизненных сроков, родилась двойня - говорят о контрабандной сперме
- Рекорд Гиннесса: близнецы родились на 126 дней раньше срока
- Отчет: в 2022 году в Израиле родилось 178 тысяч детей