Может ли измениться внешняя политика Москвы?

Одна из причин отказа России в поставке Ирану зенитных комплексов С-300 – их невысокие возможности.

Российские эксперты хорошо понимают – одно дело поставка оружия в арабские страны «для антуражу», другое – в Иран, где, по мнению экспертов - со 100-процентной вероятностью, реальна атака США и их союзников на средства ПВО и ПРО, а затем – на объекты ядерного производства.

В России хорошо понимают - С-300 не в силах защитить объекты от сегодняшних средств атаки – ни ракетных, ни, тем более, лазерных.

В 2003 году США наглядно продемонстрировали – как «глушатся» старые системы.

Зенитный комплекс С-300, который в 1978 году, при своем рождении был более или менее передовым, сегодня снят с производства.

У самой же России есть значительно более продвинутые средства обороны.

Но и они в чем-то уступают средствам атаки.

Это логично – атака всегда идет впереди обороны.

Вначале Иран - после отказа России, бравурно заявил – не очень-то и надо, сами, мол, сделаем не хуже.

И на улицах иранских городов жгли российские флаги.

Россия промолчала – ее дипломатия смотрела дальше, а не под ноги. Восток же подобное молчание считает слабостью.

Через месяц с небольшим после отказа Иран объявил, что сделал свою систему – аналог С-300.

Эксперты мира криво улыбнулись.

А еще через пару месяцев Иран заявил, что будет требовать от России компенсации за отказ от поставки зенитных комплексов С-300.

Размер иска, который в то время был менее миллиарда, не привел в движение достаточно сильную и устойчивую российскую дипломатическую машину.

Но когда в августе 2012 он вырос до 4 млрд, Россия заявила - это может привести к серьезным политическим последствиям.

Как сообщает издание Коммерсантъ, Россия приняла решение - если Тегеран не отзовет иск, Москва лишит его международной поддержки и займет более жесткую позицию по иранской ядерной проблеме.

Это вызывает ряд вопросов, ответы на которые от российских дипломатов мы вряд ли получим.

Итак, второе в мире по значимости и политическому влиянию государство может изменить политическую оценку в зависимости от отношения к ней?

То есть, раньше, до иска, ядерный Тегеран был не страшен?

Бог с ним, Ираном – там и так все ясно, перенесемся на Ближний Восток.

Какие уроки извлечет Россия из неудачной, по мнению аналитиков, исторической и оружейной поддержки Асада?

Как она сможет компенсировать потери на арабском направлении?

Каковы критерии отношения к Израилю?

Чем руководствуется Россия в отношениях с Палестинской автономией?

Что заставляет Россию принимать в Москве ХАМАС?

Израильским политикам, наверное, интересно было бы знать – при каких условиях Россия, говоря прямо, станет на сторону Израиля?

Речь, разумеется, о политической, а не военной, стороне дела.

Способен ли Газпром развернуть вектор российской поддержки в сторону Израиля?

Учитывая то, что у Газпрома, как известно, есть определенные интересы и в логистике с использованием израильского фрагмента – Красного моря, и в непосредственной добыче газа в Восточном Средиземноморье.

Пожалуй, Россия – волей исторических обстоятельств, единственная из стран мира, не меняя матрицу отношений с арабами, а пересмотрев лишь ее содержание, способна снизить накал страстей в арабо-израильских отношениях.

Думаю, что от этого технологические отношения между Израилем и Россией только выиграли.

Но для такого поворота (не разворота) нужна определенная сильная воля.

Как нам кажется – она сегодня в России есть.