Мария и Ленин

- Ленин! Ленин! - прокричала Мария в гулкий морозный воздух, зажатый однотипными деревянными коробками, образующими серый квадрат двора, расцвеченного разве что крупными (как на картинах позднего Ван-Гога) мутноватыми мазками - одеждами сомалийцев, развешенными на балконах.

«...Н-э-э-э», - ответило удивленное эхо.

- Чего кричишь, женщина? Никак Аллах наградил тебя внуком? - Переложив из руки в руку доверху набитый покупкам целлофановый пакет с рекламой супермаркета, спросил Мухамед, счастливый отец пятерых кареглазых отпрысков, старший из которых успешно женился, и теперь жил и, надо полагать, работал в Лондоне.

- При чем здесь... - Передернула плечами Мария, и только сейчас заметила, что стоит на крыльце в халате и домашних тапках, у меня кошка убежала...

- Видать кота себе ищет... А ты... Пойдем к нам, жена пирог пекла... Нет? Ну, в другой раз. - Пробормотал он и тяжело зашагал вверх по лестнице, потеряв всякий интерес к Марии и ее событию.

Мария еще немного постояла так: озадаченная внезапным исчезновением кошки, и этой реакцией соседа...

Надо бы назвать иначе, а то подумают, что агитирую...

Ей вспомнился такой же морозный воздух, и четырехугольник школьного двора в небольшом польском городке, где 40 лет тому назад она с отвращением и брезгливостью произносила это имя, и уроки русского, где со стены класса, улыбаясь, смотрел на нее своими прищуренными узкими глазами лысый вождь мирового пролетариата...

Как она его ненавидела тогда!

Хей! - Поздоровалась соседка в щелочку приоткрытой двери, и жестом пригласила войти. Тут она!

В центре комнаты, на кресле, на свежевыглаженной белой с синей оторочкой блузе костюма солдата армии спасения восседал Ленин.

- У нас акция сегодня, пояснила Клара, у церкви. Будем собирать деньги детям Африки.

Из кухни, облизываясь, в развалку, вышли два кота.

- Совсем обнаглели, пожаловалась Клара, как они смогли стащить курицу из холодильника? Ума не приложу. Нажрались, теперь их поносит...

Соседка Марии – Клара, родилась в семье шведских социалистов, чтивших память революционеров, а потому назвавших единственную дочь в честь основательницы феминистского движения.

Клара, в свою очередь, назвала трех своих раскормленных и нагловато глядящих котов - Ленин, Маркс и Фидель.

Коты, как и полагалось лидерам Коминтерна, вели образ жизни нахлебников, или, как говорят - не бей лежачего.

При этом Ленин, опять же - в силу исторических причин, повадился ходить к Марии, которая кормила и баловала оказавшегося кошкой Ленина, и заслужила у нее постой и проживание, навсегда и целиком.

Роста Мария была небольшого, но имела сильный характер.

Она твердо придерживалась чувства ненависти к оккупационным режимам и всему тому, что с ними связано, включая имена лидеров и образ жизни, который они предлагали простому народу.

Пустые полки польских магазинов не могли конкурировать с полькой Ярузельской.

И Мария, с трудом и внутренним сопротивлением, учила в школе русский язык, скрывая от подруг хорошие отметки по этому «постыдному» предмету.

Теперь судьба сыграла с Марией злую шутку. Ленин опять пришел в дом Марии, в этот раз - в образе кошки.

Очевидно, что-то осталось не завершенное в их отношениях, с тех самых пор, как Мария навсегда порвала с коммунистическим прошлым и переехала в Швецию, где счастливо жила с любимым мужем.

Но все хорошее кончается, как и плохое: вскорости она похоронила мужа в церковном саду (так здесь называют кладбища - с оттенком романтизма, и некой игривости смысла).

И Мария стала жить с Лениным. А по субботам не пропускала ни одного занятия на курсах русского языка, прилежно выписывая тексты «Калинки» и «Катюши», ровными закругленными прописными буквами, как когда-то пером в школьной тетради.

- Ну, пошли домой, сказала Мария, обхватив рукой и прижав к себе Ленина, просто ком с души свалился!

Она нежилась щекой о мягкий загривок и ощущала тепло пахнущей чем-то знакомым кошки...

Словно предчувствовала, что совсем скоро Ленин умрет, а Мухамед с семьей, уезжая в Лондон, подарят ей свою кошку.

И мусульманская Айша заживет в хлебосольном доме Марии, и будет коротко и послушно отзываться сдавленным «Мм-я» на новое имя Муся, излюбленное кошачье имя в стране Ленина...

А на экране ТВ возникнет чеширская улыбка Баррозу, получившего Нобля (польское слово, сокращенно - Нобелевскую премию) за поддержание мира во всем мире.

И другой нобелевский лауреат Архибискуп Ту-Ту напишет возмущенное письмо Нобелевскому Комитету, не согласится с их решением...

И многие еще не согласятся, но письма, почему-то, писать не будут.

Допустим, что Нобелевский Комитет, и этот возмутившийся южноафриканский архибискуп, и сумасшедший художник Ван-Гог, успевший набросать крупные мазки сомалийских одежд на серый квадрат двора - все они ничего не знали про Марию.

Ну и что с того? Что это меняет? Все равно надо было дать этого Нобля Марии, и поместить на экран ТВ ее уставшее и спокойное лицо.

Потому, что всей своей жизнью она смогла переплавить ненависть и обиду в любовь, а любовь всесильна: она растворяет в себе любую идеологию, какой бы внушительно страшной та не казалась.

Мария доказала - простой человек может сделать для мира столько, что не под силу громоздким идеологиям и союзам. А, во-вторых - что истории целых народов так просто уместились в непростой и несладкой жизни Марии, сумевшей-таки не накопить желчи, а наоборот, воспитать в себе доброту и уважение к жизни.

И, в-третьих - это простой, но убедительный пример того, что каждый из нас имеет своего доброго друга, своего Хранителя, такого, как Мария у кошки.

И этот Кто-то любит и балует нас, приветливо взирая с высоты.

И так здорово, выйдя морозным утром в колодец двора, просто задрать к небу голову и прокричать Его имя.