В хрониках крестоносцев описана, в частности, битва при Ашкелоне 12 августа 1099 года. (Мишо Г. История крестовых походов/ Пер. с фр. С.Л. Клячко. - М., СПб.: Издание товарищества М.О.Вольф, 1884). Тогда латиняне собрались в Рамле и двинулись вдоль побережья на юг, навстречу армии Каира. На своем пути они пересекли земли замка Ибелен, города Гаф, Экрон и Азон. От пленных узнали христиане, что мусульманская армия расположилась лагерем на Ашкелонской равнине, в один час пути от них. 12 августа на рассвете герольды возвестили о начале сражения, Арнульф де Роол, патриарх Иерусалима, обошел ряды воинов, показывая им древо Животворящего Креста. Вскоре затем крестоносцы явились перед неприятелем в равнине Ашкелонской, окаймленной с востока холмами, с запада – плоскогорьем, возвышающемся над морем, а с юго-запада громадными песчаными заносами. На западном плоскогорье возвышался Ашкелон. Армия неприятеля стояла лагерем на скате песчаных холмов, к юго-западу от равнины.
(Останки древних строений в районе Барнеа. Фото – М. Кирнус).
до 300 000. Ко всему, близ города на рейде стоял египетский флот. Войска баронов выступили на равнину обстреливая египетскую армию с расстояния. Когда железный клин воинов Креста вошел в противника, египетские легионы дрогнули. Вихри пыли, поднявшиеся по дороге в Газу, свидетельствовали о бегстве неприятеля. Не все спаслись бегством, некоторые корпуса мусульман хотели соединиться между собой, но это не принесло им победы, а только помогло умереть с честью. Бросок армии крестоносцев обеспечил им победу над египетской армией 12 августа 1099 года.
Выйдя навстречу армии каирского халифа, латиняне не запаслись продовольствием. Но после битвы они нашли его в изобилии в лагере побежденного. Обладая победой и провиантом можно было приступать к осаде Ашкелона. Жители города, устрашенные бойней в Иерусалиме, помышляли только о капитуляции. Зная лояльность графа Тулузы по его поведению при сдаче защитников башни Давида (во время захвата Иерусалима) осажденные решили сдать Ашкелон именно ему. Однако Годфруа, увидев тулузское знамя, водруженное на крепостной стене, возмутился и потребовал, чтобы Ашкелон, как город, зависимый от Иерусалима, отдали ему. Раймунд, придя в ярость от безосновательных претензий со стороны правителя Иерусалима, незамедлительно снял осаду вместе с графом Фландрии и герцогом Нормандии, также недовольными поведением Годфруа. Перед уходом де Сен-Жилль передал ашкелонцам, чтобы они продолжали защищаться. Сил Годфруа, Евстафия Булонского и Танкреда не хватало для осады такого серьезного укрепления как Ашкелон, поэтому они были вынуждены снять осаду и последовать за армией графа Тулузы. Ссора между Годфруа Булонским и Раймундом де Сен-Жилль, о правах обладания Ашкелоном, воспрепятствовала присоединению этого города с той же минуты к новому королевству, и до 1153 Ашкелон года оставался под властью египтян.
Следует отметить, что Ашкелон, будучи одним из важнейших городов Святой земли, постоянно притягивал взоры крестоносцев, мечтавших обладать им. После событий августа 1099 года, описанных нами в
предыдущей главе, когда лишь ссора между военачальниками Годфруа Булонским и Раймундом де Сен-Жилль, о правах обладания Ашкелоном, воспрепятствовала присоединению этого города к новому королевству, крестоносцы, тем не менее, не забывали об этом городе. Вот как описывает знаменитый французский историк Жозеф-Франсуа Мишо (1767 -1839) в своей книге «История крестовых походов» события, связанные с Ашкелоном в период до 1153 года: «В 1119 году на пресетол государства крестоносцев вступил Балдуин Бурский под именем Балдуин Второй... Две важные прибрежные крепости Сирии, Тир и Ашкелон, оставались еще во власти мусульман. Сил христианского войска недостаточно было, чтобы предпринять осаду этих городов; для этого нужно было подкрепление из Европы. Подкрепление это прибыло. Венецианский флот под начальством венецианского дожа вошел в Птолемаидскую гавань; дож отправился в Иерусалим, где христианское население приняло его с большим торжеством. До сих пор венецианцы принимали очень небольшое участие в событиях Крестовых походов. Побуждаемые более корыстолюбивыми, чем благочестивыми целями, они хотели выждать вестей о победе, прежде чем решиться на что-нибудь. Завоевание Иерусалима и основание Латинского королевства показались им событиями довольно знаменательными, чтобы решиться, наконец, принять участие в судьбах христианских армий. Вскоре после прибытия венецианского дожа в Иерусалим был собран совет, на котором следовало решить, какой город подвергнуть осаде — Тир или Ашкелон. Мнения были различны, и решения этого вопроса положено было ожидать от судьбы, или, вернее, от воли Божьей. Два билета из пергамента, на одном из которых было написано «Тир», а на другом «Ашкелон», были положены на престол в храме Святого Гроба. Жребий пал на билет с именем города Тира».
С точки зрения истории Ашкелона интерес представляют также события 1148 года, когда войска крестоносцев под началом совершившего к этому времени в Палестине массу подвигов французского короля Людовика Седьмого и греческого императора Конрада, пытались овладеть Дамаском. «Только что они раскинули тут палатки, как в Дамаск прибыло до 20.000 ратников — курдов и туркменов, которым было поручено его защищать. Латиняне сделали несколько неудачных нападений, и вскоре, узнав о приближении новых неприятельских подкреплений под предводительством султанов Алеппского и Мосульского, они отказались от своего предприятия. Перенесение лагеря решило участь экспедиции. Христианские князья перессорились из-за обладания городом, который они считали уже завоеванным, и с самого начала потеряли время в роковых препирательствах. Перемещение лагеря было последствием соперничества из-за честолюбивых целей. Пошли слухи о коварстве и измене. Христиане европейские и христиане сирийские разъединились под стенами Дамаска и не захотели соединить свою храбрость и рвение в единодушном усилии, и таким образом подверглись плачевным неудачам вместо победы, которая предоставила бы в их Обладание роскошную область и много хороших городов Антиливанских. (На снимке: Останки мозаичного пола греческой церкви, построенной в конце 5-го века. Фото М. Кирнус).
Одним из любопытнейших обстоятельств этой осады было то, что войсками в Дамаске командовал тогда Аюб, глава династии Аюбидов, и при нем находился его сын, молодой Саладин, которому суждено было в будущем нанести такие ужасные удары королевству Иерусалимскому (и в частности – Ашкелону – В.С.).
Несчастный исход осады Дамаска произвел общее раздражение и уныние; на совете вождей предложена была осада Ашкелона, но решение о начале новой войны так и не приняли. Император Конрад возвратился в Европу. Людовик VII также решился на обратный путь во Францию после еще одного года пребывания в Палестине — уже в качество только "благочестивого паломника".
Прежде чем продолжить рассказ о дальнейших событиях, происходивших в Ашкелоне в средние века, мне бы хотелось привести цитату из знаменитой Энциклопедии Брокгауза Ф.А. и Ефрона И.А. (1890 - 1916гг.). «Ашкелон - один из пяти филистимлянских главных городов в Палестине, между Газою и Ашдодом, на берегу Средиземного моря, в местности, богатой виноградом, маслинами, орехами и гранатами. Он нередко упоминается в Ветхом Завете. Ионафан, из рода Маккавеев, дважды овладевал городом. Ирод выстроил там бани, дворцы и вырыл колодцы. Ашкелон был центром культа Деркеты, т. е. Афродиты Урании сирийцев и палестинцев. Здесь у нее был храм и пруд с посвященными ей рыбами. Ашкелонцы во все времена враждовали с иудеями и перенесли эту ненависть и на христиан, имевших здесь епископство от IV до VI века. При калифе Омаре Ашкелон принадлежал к числу наиболее укрепленных городов Палестины. Им овладели мусульмане (638), и он оставался под их властью до 19 авг. 1153 г., когда взят был Балдуином III, королем иерусалимским».
В начале 1150 года король государства крестоносцев Балдуин Третий начал крупную военную экспедицию в район Ашкелона. Этот доблестный государь замыслил подчинить наконец своей власти город, против которого христиане столько раз направляли свое оружие и который служил как бы оградою для египтян против Сирии. По призыву своего короля бароны, рыцари, епископы немедленно собрались под его знамена. Город Ашкелон, выстроенный кругообразно на берегу моря, укрепленный толстыми стенами и высокими башнями, получал четыре раза в год из Египта продовольствие, оружие и воинов. Ничего не было упущено из вида для поддержания этой важной крепости; все ее жители были воины, город стал по сути военной базой и состоял целиком из воинов. В том же году по приказу короля за короткий срок вокруг города была возведена крестоносцами целая система крепостных укреплений, остатки которой сохранились до наших дней. Таким образом, египетский Ашкелон оказался замкнутым в кольцо оборонительных укреплений христиан, что заставило египтян прекратить вылазки на территорию королевства и запереться в городе.
Воспользовавшись смутами, царившими в Египте, Балдуин приступил к сбору денег для предстоящего похода на Ашкелон. Прибывающие пилигримы направлялись на военные галеры Жирара де Сеста,
правителя Сидона, и в отряды короля. Армия Балдуина Третьего выступила на Ашкелон весной 1153 г., во главе войска шел патриарх Иерусалимский Фульхерий, неся древо Животворящего Креста. Со стороны моря короля поддерживал флот, состоявший из 15-ти кораблей под управлением Жерара Сидонского. Христиане, как и мусульмане, проявляли мужественное настроение и неусыпную бдительность. Во избежание неожиданного нападения среди ночной темноты осаждаемые повесили на зубцах самых высоких башен стеклянные фонари, от которых и ночью распространялся свет, подобный дневному. На втором месяце осады под стены Ашкелона в христианский лагерь явились крестоносцы, прибывшие на судах из Европы в гавани Яфо и Акко, сами же суда присоединились к флоту адмирала королевства Жерара Сидонского. Между боевыми орудиями, изготовленными франками для нападения на укрепления Ашкелона, была замечательная подвижная, чрезвычайно высокая башня; она имела вид крепости с гарнизоном и наносила страшные удары осаждаемым. После пятимесячной осады, истощившей силы обороняющихся, на помощь к ним пришел египетский флот, состоявший из 70 кораблей. В завязавшейся на море битве флот франков был практически уничтожен. Но все же Ашкелон пал, причем роковую для египтян роль сыграла та самая подвижная башня. Желая избавиться от башни, египтяне набросали вокруг нее огромное количество дров, облили их маслом, обложили серой и подожгли. Однако подул хамсин (горячий ветер с востока), который обратил пламя на городские стены, в противоположную от башни сторону. Пожар, длившийся весь день и всю ночь, раскалил каменные укрепления, так что на рассвете они обрушились и образовали проем в стене. Это случилось 14 августа 1153 г. Храмовники (крестоностцы – В.С.), поспешив воспользоваться добычей, немедленно устремились в город. Желая, чтобы все досталось им одним, они поставили в проходе сторожевых, для того, чтобы устранять всех, кто захотел бы за ними последовать. Мусульмане, заметив, что христиане заняты грабежом и что их немного, соединились и напали на храмовников, которые частью погибли, частью поспешили спастись через тот же проход, через который они не захотели допустить своих товарищей. (На снимке: Останки крепостных сооружений Ашкелона на территории Национального парка. Фото М. Кирнуса).
Удивленные оживлением своих врагов, христиане, с печальным недоумением возвратились в свой лагерь. Смущенные и упавшие духом вожди предложили прекратить осаду города. Но патриарх и епископы посоветовали вновь вступить в битву, и их мнение было уважено. Вот как описывает М. Мельвиль в книге «История ордена тамплиеров» то, что произошло в тот день: "Великий шум произвело сие разрушение, такой, что подскочило все войско, и все бросились к оружию, чтобы войти в город через этот пролом в стене. Но великий магистр ордена Храма, Бернар де Тремеле, со своими тамплиерами намного опередил других и оказался у этого пролома, дабы никто, кроме его братьев, туда не вошел. А поступил он так, чтобы захватить побольше добычи в городе. Ибо обычай сей тогда был распространен в Заморской земле, чтобы придать отваги смелым действиям из-за вожделения: когда крепость бралась силой, каждый вступающий в нее мог получить для себя и своих наследников все, что он захватит у врага. Но в городе Ашкелоне было столько ценностей и прочей добычи, что все, кто был снаружи, если бы им удалось, могли бы обогатиться сообразно тому, кем был каждый. Случается много раз, что дела, начатые с дурными намерениями, не приводят к доброму концу, и сие было здесь хорошо доказано. Ибо в город проникло сорок тамплиеров, а прочие обороняли брешь в стене, за ними никто не последовал. Турки, которые поначалу были ошеломлены, увидели, что за теми, кто был внутри, никто не идет. Итак, они воспряли духом и бросились на них со всех сторон. Тамплиеры, которых была лишь горстка, не смогли защититься и, таким образом, были перебиты. Когда турки, которые уже отчаялись, услыхали об этом деле, они осмелели и приободрились из-за этого происшествия; тогда они стали сбегаться все вместе к узкому проходу в стене и защищать вход. Они поспешно подтащили к пролому большие балки и брусья всех пород дерева, которых у них было достаточно; таким образом, вскоре проход в стене был так хорошо заделан, что никто не мог туда войти <...> Потом они схватили тех тамплиеров, которых убили, и повесили их всех на веревках на стенах пред войском." (Ираклий, Кн. XVII, гл. XXVII// Recueil des Historiens des Croisades. T. I, IIe
partie. Р. 804-805. // Мелвиль М. История ордена тамплиеров/ Пер. с фр. к.и.н. Цыбулько Г .Ф. - СПб: Евразия, 2003. с. 70-71).
(На снимке: Исторические памятники Ашкелона на территории музейного дворика в центре р-на Афридар. Фото М. Кирнус).
На другой день христианское войско снова явилось перед стенами города; битва длилась весь день, обе стороны действовали с большим оживлением, но потери мусульман оказались значительнее. Предложено было перемирие для погребения убитых. Во время этого перемирия воспоминание о бедствиях, которые они вытерпели, о числе воинов, которых они потеряли, о тревожных известиях, полученных из Каира, навело уныние на ашкелонских мусульман. Большинство жителей в мрачном отчаянии изъявляли желание покинуть эту песчаную страну, над которой, казалось, тяготело проклятие и которую Бог в гневе своем как бы предал франкам. Египетский отряд требовал удаления из христианских владений, выхода из Ашкелона, представлявшегося ему могилой на чужбине. Выбрали депутатов для предложения сдачи города Иерусалимскому королю. Когда мусульманские послы сообщили вождям христианского войска возложенное на них поручение, печальные и обезнадеженные со своей стороны предводители уже не ожидали получить от своих врагов предложений, внушенных им отчаянием. Выслушав депутатов из Ашкелона, бароны и прелаты, пораженные удивлением, не нашли другого ответа, кроме радостных слез и благодарственных излияний перед Богом. Жителям Ашкелона дано было три дня, чтобы выселиться оттуда со всем своим имуществом, но они не дождались и третьего дня. Франки, почитая истинным чудом взятие города, вошли туда в священной процессии. Первым делом их после овладения городом явилось посвящение большой мечети св. апостолу Павлу. Таким образом покорена была эта крепость, которая открывала латинянам путь в Египет и преграждала мусульманам доступ в Палестину.
Итак, напомню, что описываемые события происходили в нашем городе в 1153 году. Именно тогда крестоносцы, после длившихся несколько десятилетий осад и штурмов, наконец-то захватили Ашкелон, имевший столь важное стратегическое значение и насчитывавший уже тогда более 4-х тысяч лет своей истории! Проводя исторические аналогии, отметим, что мусульмане, владевшие городом с 7-го по 12-й века, находились тогда в прекрасных отношениях с еврейским населением. Крестоносцы предложили мусульманам срочно покинуть город, что и было выполнено. История повторилась в ноябре 1948 года, когда вновь мусульмане покинули город, но теперь уже – по согласованию с военным израильским командованием и представителями ООН.
Как вы помните, уважаемые читатели, в предыдущей главе мы говорили о событиях, происходивших в 1153 году, когда крестоносцы после долгих лет осады, наконец-то, овладели Ашкелоном. Но истории известен еще один интересный эпизод, происшедший на 20 с лишнем лет ранее, связанный с нашим городом. Вот что пишет об этом Перну Режин (Pernoud Regine) в своей книге «КРЕСТОНОСЦЫ» (Перевод с французского: КарачинскийА. Ю. и к.и.н. Малинин Ю. П. / Научный ред. Малинин Ю. П. — СПб.: «Евразия», 2001): «Мелисанда, дочь короля Балдуина II в детстве дружила с сыном одного крестоносца, Гуго де Пюизе, умершего в Святой Земле вместе со своей женой; этот юноша, также названный Гуго, получил воспитание в Апулии, и в шестнадцать лет прибыл в Святую Землю, чтобы потребовать себе во фьеф Яффу — наследство его отца. Именно тогда он появился в королевском дворе в Иерусалиме, где он встретил Мелисанду и вступил с ней в интимные отношения, которым не смог помешать даже брак этой дочери Балдуина с Фульком Анжуйским. Тем не менее Гуго вступил в брак с графиней Эммой, старше его и вдовы барона Евстахия Гарнье, имевшей от первого мужа двух сыновей. Разногласия не замедлили возникнуть между этими людьми и их слишком юным отчимом. Один из них, Гарнье, однажды прилюдно обвинил Гуго в безнравственности и вызвал на поединок на мечах. В назначенный день Гуго, то ли струсив, то ли почувствовав свою вину, не явился. Все отшатнулись от него, и тогда рыцарь, не выдержав всеобщего порицания, совершил ошибку, которой не должен был делать: он направился в Ашкелон (события разворачивались в 1132 г., когда Ашкелон еще находился в руках мусульман) и просил помощи у египетского гарнизона этого города. Обрадованные представившимся поводом мусульмане тотчас же начали опустошительные набеги на окрестности Яффы и Зарона. Поняв, что он натворил, Гуго, терзаемый угрызениями совести, пустился в обратный путь к Иерусалиму и бросился к ногам короля, умоляя о прощении. Сам король Фульк никогда не прислушивался к обвинителям своего вассала; кроме того, будучи человеком мудрым, он опасался, что дело еще более усложнится и сарацины смогут извлечь пользу из разногласий баронов — сторонников или противников Гуго. Он простил запутавшегося юношу и, по настоянию королевы, наказал его всего лишь тремя годами ссылки. Однако, когда Гуго покидал город, на него было совершено нападение, в результате которого он получил колотую рану, как думали смертельную (на самом деле, он выздоровел). Для короля это было опасным, ибо могли его заподозрить в
намерении избавиться от молодого человека. Поэтому он, не мешкая, приказал схватить нападавшего, который, подвергнутый прилюдной пытке, поклялся, что действовал без сообщников».
Надеюсь, что этот интересный рассказ добавит красок нашему повествованию, и мы с вами, уважаемые читатели, сможем лучше понять ту атмосферу великого противостояния двух мировых религий в эпоху раннего средневековья, известную под названием «эпоха крестовых походов».
(На снимке: все, что осталось от древнего ашкелонского порта).
Итак, после того, как в 1153 году крестоносцы завоевали Ашкелон, он стал частью одного из государств крестоносцев - Иерусалимского королевства. Политический строй государств крестоносцев представлял собой феодальную иерархию сеньоров различного ранга и положения, примерно такую же, которая существовала в то время на Западе. Иерусалимское государство считалось первым среди государств крестоносцев, однако, по сути дела, короли иерусалимские не обладали какими-либо преимуществами перед тремя другими князьями. Последние фактически были независимы от короля, хотя формально связаны с ним оммажем. Практически король занимал положение номинального главы равноправных членов своего рода конфедерации государств. У себя в княжествах и графствах правители Антиохии, Эдессы и Триполи располагали такой же властью, какой в Иерусалимском королевстве располагал их сюзерен. Главные феодальные государства подразделялись на более мелкие единицы феодального владения — баронии; последние, в свою очередь, дробились на еще более мелкие — рыцарские феоды, или лены, разных размеров: феод (фьеф) мог включать несколько деревень, одну деревню или даже ее часть, так что деревня делилась между несколькими сеньорами. В Иерусалимском королевстве было четыре крупных владения: на севере Палестины — княжество Галилея (с центром в Тверии), на западе — сеньория Сайды, Кейсарии и Бейсана, а также графство Яффы и Ашкелона, на юге — сеньория Крака де Монреаль и Сен-Абрахама. Сеньоры этих владений считались непосредственными вассалами короны. Каждый из них имел своих вассалов в лице более мелких владетелей, получивших от них в наследственное держание свои поместья (феоды): вассалом графа Яффы и Ашкелона являлся сеньор Рампы. Кроме четырех крупных феодалов королям были подвластны свыше десятка менее значительных ленников — владетелей Арсуфа, Иерихона, Ибелина, Хеврона и иных местностей и укрепленных пунктов. Всего в Иерусалимском королевстве имелось 22 сеньории. При этом каждое владение в государствах крестоносцев представляло собой феод, каждый рыцарь был вассалом.
Ашкелон входил в Королевство крестоносцев с 1153 по 1187 год. За этот период он превратился в цветущий и богатый город, составлявший конкуренцию самым крупным городам Ближнего востока, включая святой Иерусалим. Мусульмане лееяли мечту вернуть себе эту жемчужину, но до поры до времени среди них не оказывалось лидера, способного организовать осаду и штурм этого замечательно укрепленного города-крепости. Тем временем на востоке возникла и укреплялась слава человека, ставшего впоследствии легендарным не только среди мусульман но и для всего цивилизованного мира. Имя этого человека – Саладин.
Здесь мы обязаны сделать паузу и рассказать об этой личности более подробно. Вот что пишет о нем Свободная Энциклопедия – «Википедия»: «Саладин, Салах-ад-дин Юсуф ибн-Айюб; собственное имя — Юсуф, сын Айюба, а Салах-ад-дин — почётное прозвище, означающее «Правота веры» (1137, Тикрит—1193, Дамаск) — мусульманский полководец, основатель династии Айюбидов в Египте и Сирии. По происхождению курд. Главный оппонент крестоносцев, пользовался уважением в христианской Европе за рыцарские доблести: храбрость и великодушие к противнику. Английский король Ричард I Львиное Сердце, один из главных вождей крестоносцев, стал почти другом Саладина: они отзывались друг о друге исключительно восторженно, давали различные льготы подданным друг друга, но лично так и не увиделись. Саладин — персонаж Божественной комедии Данте, где показан как праведник-нехристианин, находящийся в Лимбе, самом «мягком» кругу Ада. Саладин был кумиром Саддама Хусейна, который, как и он, родился в Тикрите, на реке Тигр; при Саддаме в Ираке был культ Саладина».
Жизнь Саладина пришлась именно на тот период, когда возникла сознательная потребность в политическом объединении и защите ислама. Его отец Айюб (Иов) и дядя Ширку, сыновья Шади Аджданаканского, были военачальниками в армии Зенги. Саладин получил образование в одном из знаменитых центров исламской науки и смог воспринять лучшие традиции мусульманской культуры. Его карьеру можно разделить на три периода: завоевание Египта (1164 - 1174), аннексия Сирии и Месопотамии (1174 - 1186), завоевание Иерусалимского королевства и другие кампании против христиан (1187 - 1192).
Саладин обладал ярким характером. Будучи типичным мусульманином, суровым по отношению к неверным, захватившим Сирию, он, однако, проявлял милосердие к христианам, с которыми непосредственно имел дело. Саладин прославился среди христиан и мусульман как истинный рыцарь. Саладин был необыкновенно добр, кристально честен, любил детей, никогда не падал духом и был истинно благороден по отношению к женщинам и всем слабым. Он смог объединить исламские страны для борьбы с завоевателями-крестоносцами, хотя и не оставил своей стране кодекса законов. После его кончины империя поделена между его родственниками. Враг христиан, прославивший себя как завоеватель, Саладин соединил вместе с обширными владениями и грозными военными силами энергию, ум и глубокое понимание политических обстоятельств. Взоры всего мусульманского мира обратились на него; на нем покоились надежды мусульман, как на человека, который мог восстановить утерянное мусульманами политическое преобладание и возвратить отнятые христианами владения. Земли, завоеванные христианами, были одинаково священны как для египетских, так и для азиатских мусульман. Религиозная идея была столько же глубока и реальна на Востоке, сколько и на Западе. С другой стороны, и Саладин глубоко понимал, что возвращение этих земель мусульманам и восстановление сил мусульманства Малой Азии возвысит его авторитет в глазах всего мусульманского мира и даст прочное основание его династии в Египте.
Для христиан настал весьма важный момент, в который им приходилось разрешить весьма серьезные задачи. Но христианские князья были далеко ниже своей роли и своих задач. В то время, когда со всех сторон они были окружены враждебным элементом, они находились в самых неблагоприятных условиях для того, чтобы оказать сопротивление своим врагам: между отдельными княжествами не только не было солидарности, но они находились в крайней деморализации; нигде не было такого простора для интриг, честолюбия, убийств, как в восточных княжествах. Примером безнравственности может служить Иерусалимский патриарх Ираклий, который не только напоминал собой самых дурных римских пап, но во многом превосходил их: он открыто жил со своими любовницами и расточал на них все свои средства и доходы; но он был не хуже других; не лучше были князья, бароны, рыцари и духовные лица. Полная распущенность нравов господствовала среди тех людей, на которых лежали весьма серьезные задачи в виду наступавшего грозного неприятеля. Бароны и рыцари, преследовавшие свои личные эгоистические интересы, не считали нисколько зазорным в самые важные моменты, во время битвы, оставлять ряды христианских войск и переходить на сторону мусульман. Это абсолютное непонимание событий было на руку такому дальновидному и умному политику, как Саладин, который вполне понял положение и оценил всю их важность.
Именно Саладин, вознесенный мусульманами в ранг святых, разгромив 4 июля 1187 года армию крестоносцев в знаменитой битве у Хаттина, расположенного на побережье Кинерета, захватил среди прочих городов королевства и Ашкелон. А 2 октября, в пятницу, Саладин вступил в Священный город, который почти сто лет пребывал в руках христиан, и провел ритуал его очищения, проявив великодушие к христианам Иерусалима. Горожан Саладин отпустил на все четыре стороны при условии, что они внесут за себя соответствующий выкуп. Многим выкупиться не удалось, и они были обращены в рабство. Вся Палестина была захвачена Саладином. После разгрома от Иерусалимского королевства почти ничего не осталось. Весь христианский мир, потрясенный разгромом государства крестоносцев на святой земле, начал готовится к новому крестовому походу.
В предыдущей главе мы расстались с вами после событий 1187 года, когда мусульманская армия под предводительством великого полководца Саладина отвоевала у крестоносцев практически всю территорию Палестины, захватив в числе прочих городов и Ашкелон, бывший тогда одним из важнейших стратегических пунктов Ближнего Востока. Дальнейший ход событий в Ашкелоне заставляют нас вновь
сделать паузу и познакомиться с другой легендарной личностью – английским королем Ричардом Первым, известным в мировой истории своим прозвищем Ричард – Львиное Сердце.
Этот рыжеволосый гигант родился в Оксфорде 8 сентября 1157 года в семье Генриха II Плантагенета и Элеоноры (Алиеноры) Аквитанской (Гиенской). Ричард был третьим сыном в семье, поэтому он не рассматривался как прямой наследник своего отца, и это наложило определенный отпечаток на его характер и на события его юности. В то время как его старший брат Генрих был в 1170 году коронован английской короной и объявлен соправителем Генриха II, Ричарда в 1172 году провозгласили герцогом Аквитанским и считали наследником матери Элеоноры. После этого вплоть до своей коронации будущий король побывал в Англии лишь дважды - на Пасху в 1176 году и на Рождество в 1184 году. Его правление в Аквитании проходило в постоянных столкновениях с местными баронами, привыкшими к независимости. Вскоре к внутренним войнам добавились столкновения с отцом. В самом начале 1183 года Генрих II приказал Ричарду принести ленную присягу старшему брату Генриху. Ричард наотрез отказался сделать это, ссылаясь на то, что это было неслыханным нововведением. Генрих младший вторгся в Аквитанию во главе наемного войска, принялся разорять страну, но летом того же года внезапно заболел лихорадкой и умер. Смерть старшего брата не положила конец ссорам между отцом и сыном. В сентябре Генрих