Вход Регистрация
ASHKELON.RU - Ашкелон | Израиль | Новости сегодня
пятница, 29 мартa 12:50


«Время жизни, как и время года, надо благодарно принимать…»

Статья из архива

В странной Люськиной семье, кроме двух сводных детей, сыновей от прежних браков - ее и мужа, присутствовали еще дедушки и бабушки – родители отставленных половин.

Они часто приходили навещать внуков, по одному, иногда вдвоем, а один раз, в самом начале второго Люськиного замужества, в доме сошлись две пары бабушек и дедушек одновременно.

Муж Люськи был в длительной командировке, и она, вернувшись из магазина, застала в своем доме неожиданных гостей.
Внуки, как могли, уже их развлекали.

Люська выставила торт собственного изготовления, все перезнакомились и, мирно разговаривая, дружно пили чай.

Только после их ухода она сумела оценить комичность ситуации, но и порадовалась тому, что, при всей странности события, и деды, и внуки остались довольны друг другом и ею.

Результатом этой встречи явилась Люськина дружба с Ниной - бывшей тещей ее мужа.

С первых дней знакомства она как-то очень по-доброму отнеслась к Люське, даже поздравила и сказала, что ей повезло, так как ее бывший зять - очень хороший человек.

Люську немного задело, почему это повезло ей, а не ему?

Но потом подумала, что зятя, хотя и бывшего, Нина знает хорошо, а ее, Люську, совсем не знает и не может судить о ней.

Может быть, Нина видела, что у ее внука и молодой мачехи неплохие отношения, и это настроило ее на дружеский лад, но потом - через много лет, Люська поняла нечто совсем иное.

Впервые в ее жизни появился человек, который правильно прочитал ее, Люськину, суть: открытость, душевное тепло, искренний интерес к другим, стремление помочь.

По молодости, конечно, было в ней и много другого разного: неумение обороняться от нападок, отвечать уверенно, но сдержанно, не обижаясь и не обижая никого.

Люська была резка, требовала к себе такого же отношения, как проявляла сама, была обидчива как ребенок.
Нина же, мудрая женщина и, несмотря на всю тяжесть пройденного пути, не обозленная на жизнь, влияла на нее благотворно.

От нее веяло спокойствием, умиротворением, каким-то всепрощением…

Через много лет Люська жалела, что, задавленная бытом, за неимением времени, не общалась с Ниной больше: никакие книги и семинары по психологии впоследствии не дали ей столько, сколько могла дать Нина с ее простой житейской мудростью и ясными представлениями о жизни.

У Нины тяжело болела дочь, и, чтобы поддержать себя физически и морально, она начала заниматься моржеванием.

Причем было ей тогда уже далеко за 60.

Однажды Люська наблюдала, как Нина и несколько ее подруг купались в замерзающем море.

Отталкивая босыми ногами небольшие льдины, они заходили в воду, а Люська, одетая в шубу и шапку, закутанная шарфом, вся покрывалась мурашками.

Потом она спросила, кто эти женщины, которые тоже купались в ледяной воде, и Нина просто объяснила, что у них такая небольшая, образовавшаяся стихийно группа женщин с нелегкой (грустно усмехнулась она) судьбой.

У одной тяжело и безнадежно болен муж, у другой - проблемы с детьми, у нее самой - свое.

Вот они и поддерживают таким образом себя и друг друга, чтобы иметь силы жить дальше.

Все это было сказано ровно, спокойно, без всякой позы - горькая констатация факта: есть жизнь, и нужно жить.

Через много лет, живя в другой стране, Люська познакомилась с системой групповой поддержки - распространенной психологической взаимопомощью, и задним числом оценила инстинктивное стремление российских женщин к выживанию в самых тяжелых условиях.

А тогда она просто наблюдала, как живет и что чувствует женщина на 30 лет ее старше, и хоть по молодости лет она еще не задумывалась о старости, но как-то раз даже сумела перенестись во времени и ощутить тот возраст, который ждал ее впереди.

Она была в гостях у Нины.

Был теплый сентябрьский день, настоящее бабье лето, которое всегда нравилось Люське: начинающая желтеть и пламенеть листва на деревьях, но краски еще не яркие

Нежаркое солнце, мягкое тепло уходящего лета, идущая ему на смену осень, которая всегда приносила успокоение в тревожную Люськину душу.

Они сидели на балконе.

Нина вязала, а Люська сквозь полузакрытые веки следила за тоненькой паутинкой, парившей в неподвижном прозрачном воздухе.

Было тихо, на редкость праздно, время как будто чуть замедлилось, все заботы и тревоги отступили, на миг оставили мысли…

Люська находилась наедине с самой собой, было странно, хорошо, умиротворенно, и Нина, как будто почувствовав ее состояние, сказала: «Вот что мне нравится в моем нынешнем возрасте - это то, что я могу оторваться от суеты и побыть наедине с собой, в молодости мне это не удавалось, всегда что-то мешало… Так что в каждом времени жизни есть свое хорошее».

Люська надолго запомнила ее слова и свое умиротворенное состояние, в котором она тогда находилась.

А потом Нина умерла...

За два года до этого она потеряла дочь, которая много лет была больна, и с уходом дочери как будто выдернули стержень, на котором держалась ее жизнь.

Умирая, жалела, что не увидит любимого внука, который служил в это время в армии, и больше всего сокрушалась о том, что другая ее дочь вынуждена была отказаться от отпуска, ухаживая за матерью…

Эти ее сожаления и вид исхудалых рук, которыми она хваталась за спинку кровати, пытаясь встать, еще долго преследовали Люську и вызывали слезы в самый неподходящий момент.

Потом был переезд в другую страну, очередной сложный период жизни, в котором незаметно пролетела молодость, и вдруг Люська начала «встречать» Нину на улицах своего города.

Первый раз она даже испугалась – настолько похожей на нее казалась шедшая навстречу пожилая женщина.

Потом привыкла и поняла, что жизнь идет, и уже она, Люська, движется к тому периоду жизненного пути, о котором рассказывала ей Нина, и благодаря ей, она не боится того, что будет впереди, а в душе ее, по-прежнему, любовь и благодарность…